Неточные совпадения
— Штука в том: я задал себе один раз такой
вопрос: что, если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а была бы вместо всех этих красивых и монументальных вещей просто-запросто одна какая-нибудь
смешная старушонка, легистраторша, которую еще вдобавок надо убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?), ну, так решился ли бы он на это, если бы другого выхода не было?
—
Вопрос о путях интеллигенции — ясен: или она идет с капиталом, или против его — с рабочим классом. А ее роль катализатора в акциях и реакциях классовой борьбы — бесплодная, гибельная для нее роль… Да и
смешная. Бесплодностью и, должно быть, смутно сознаваемой гибельностью этой позиции Ильич объясняет тот смертный визг и вой, которым столь богата текущая литература. Правильно объясняет. Читал я кое-что, — Андреева, Мережковского и прочих, — черт знает, как им не стыдно? Детский испуг какой-то…
Он тотчас увидел, что ее смешить уже нельзя: часто взглядом и несимметрично лежащими одна над другой бровями со складкой на лбу она выслушает
смешную выходку и не улыбнется, продолжает молча глядеть на него, как будто с упреком в легкомыслии или с нетерпением, или вдруг, вместо ответа на шутку, сделает глубокий
вопрос и сопровождает его таким настойчивым взглядом, что ему станет совестно за небрежный, пустой разговор.
— Скажите, князь, — вылетел я вдруг с
вопросом, — не находите вы
смешным внутри себя, что я, такой еще «молокосос», хотел вас вызвать на дуэль, да еще за чужую обиду?
Половодов охотно отвечал на все
вопросы милого дядюшки, но этот родственный обыск снова немного покоробил его, и он опять подозрительно посмотрел на дядюшку; но прежнего
смешного дядюшки для Половодова уже не существовало, а был другой, совершенно новый человек, который возбуждал в Половодове чувство удивления и уважения.
Давно они склонялись на сторону разъединения этой
смешной и жалкой пары, но еще останавливались перед
вопросом о девочке, которую Розанов, как отец, имел право требовать.
Я не знаю, жалко ли ей стало молодого безответного человека, терпевшего за любовь к ней насмешки, поняла ли она, что это не минутное увлечение, не шутка для него, а
вопрос целой жизни — не знаю, но суровая красавица не только благосклонно кланялась и смотрела на Алексея Степаныча, но даже заговаривала с ним; робкие, несвязные ответы, прерывающийся от внутреннего волнения голос не казались ей ни
смешными, ни противными.
Эти скромные попытки встречали вежливый, но настойчивый отказ, так что Пепке оставалось только пожимать плечами, и он называл упрямую курсистку «женским
вопросом», что, по его соображениям, выходило очень
смешным и до известной степени обидным.
В один из таких дней магазин Анны Михайловны был полон существами, обсуждавшими достоинство той и другой шляпки, той и другой мантильи. Анна Михайловна терпеливо слушала пустые
вопросы и отвечала на них со «вниманием, щадя пустое самолюбие и
смешные претензии. В час в дверь вошел почтальон. Письмо было из-за границы; адрес надписан Дашею.
Дьякон стал решать этот
вопрос, но ему вспомнилось, какая
смешная фигура была сегодня у Самойленка, и это прервало течение его мыслей.
Я знаю, что
вопрос этот
смешной и что даже довольно близкие наши потомки будут удивляться самой возможности его постановки, но, тем не менее, он, несомненно, существует, и человек, «в законе состоящий», отнюдь не может его миновать.
Шебалдин ужаснулся и замахал руками так, как будто ожег себе пальцы, и, ничего не говоря, попятился от Никитина. Фигура Шебалдина, его
вопрос и удивление показались Никитину
смешными, но он все-таки подумал...
Этот
вопрос задает Ставрогин Кириллову. Совсем такой же
вопрос задает себе герой «Сна
смешного человека». В жизни приходится скрывать свою тайную сущность, непрерывно носить маску. Но сладко человеку вдруг сбросить душную маску, сбросить покровы и раскрыться вовсю.
Жизнью переполнена душа, жизнью пронизан весь мир вокруг — и непонятен странный
вопрос: «для чего жизнь?» Только ужасающее разложение в человеке инстинкта жизни делает возможным этот
вопрос — бессмысленный и
смешной при наличности инстинкта жизни, не разрешимый при его отсутствии никакими силами разума.
Вопросы странные и
смешные.